заготовок Попова, машиностроения — Брускина, пищевой промышленности — Гилинского, наркома связи Бермана, торговли — Смирнова, здравоохранения — Болдырева, легкой промышленности — Шестакова. От утвержденного в январе СНК мало что осталось. И это был уже не тот Совнарком, что в первой половине 1930-х годов. Молотов остался без сильной команды единомышленников, не говоря уже о друзьях, таких, каким был Куйбышев. «Новые зампреды Совнаркома — Булганин, Каганович, Вознесенский, Микоян — были верными соратниками Сталина, — говорил Смиртюков. — И я точно знаю, что люди из аппарата Кагановича следили за каждым шагом Молотова и его помощников. Те, правда, вскоре начали отвечать им тем же»[1366].

И тем не менее все же шло постепенное возвращение к нормальности. В начале 1938 года лимиты массовых репрессий по приказу № 00447 были превышены уже в три раза. Дополнительный лимит, установленный ПБ 31 января, был предоставлен уже не всем, а только приграничным республикам и областям[1367]. 29 марта ЦК утвердил текст постановления «О проведении выборов руководящих партийных органов», предусматривавшего возвращение к уставным нормам в парторганизациях. Перевыборы служили репетицией назначенных на лето и осень выборов в Верховные Советы союзных республик и на намеченный на начало 1939 года съезд ВКП(б). 8 апреля прозвучал первый звонок для Ежова, которого по совместительству назначили наркомом водного транспорта. Как полагает Юрий Жуков, «та часть высшего партийно-государственного руководства (среди них, вне всякого сомнения, Сталин, Молотов, Маленков), которая, наконец, осознала всю гибельность продолжения массовых репрессий, попыталась ограничить полномочия чувствовавшего себя всесильным Н. И. Ежова».

20 августа у Сталина и Молотова состоялась встреча с Ежовым. На ней сопротивлявшегося и сразу понявшего последствия Ежова заставили согласиться с заменой Фриновского на посту первого заместителя наркома на человека со стороны — Лаврентия Берию. Это был выбор Сталина, Молотов Берию тогда знал не очень хорошо. Ежов стал активно собирать на Берию компромат, но Берия копал еще быстрее. Ежова стали обкладывать со всех сторон. Его заместителями стали привезенные Берией из Закавказья Меркулов и Деканозов[1368].15 сентября Политбюро приняло решение о сворачивании операций по «инонациональностям». Представление новых дел в Центр отменялось. В сентябре завершилось представление Ежовым в ПБ списков на арест[1369].

6 ноября Молотов выступал с очередным жизнеутверждающим Октябрьским докладом. Акцент теперь делался не столько на врагах внутри страны, сколько на происках внешних сил:

— Внутренние силы классового врага в нашей стране сломлены и разбиты, но нельзя забывать, что другой конец происходящей еще в нашей стране классовой борьбы протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств[1370].

14 ноября в партийные органы ушла подписанная Сталиным директива об учете и проверке партийными органами руководящих сотрудников НКВД СССР. В тот день, чувствуя неладное, скрылся и перешел на нелегальное положение нарком внутренних дел Украины Успенский. Сталин, по свидетельству Хрущева, был уверен, что Успенского предупредил Ежов, и это ускорило его падение[1371].

15 ноября Политбюро приняло подписанную Молотовым и Сталиным директиву: «Приостановить с 16 ноября сего года впредь до распоряжения рассмотрение всех дел на тройках, в военных трибуналах и в Военной Коллегии Верховного Суда СССР, направленных на их рассмотрение в порядке особых приказов или в ином, упрощенном порядке».

17 ноября ПБ утвердило постановление СНК и ЦК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нем отмечалось: «Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов. Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 гг., при упрощенном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры». Было решено: «1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению. В соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора… 2. Ликвидировать судебные тройки». Устанавливался прокурорский контроль над следствием[1372].

В ночь на 23 ноября Сталин, Молотов и Ворошилов заставили Ежова написать заявление об отставке из НКВД, на время сохранив за ним должности секретаря ЦК, председателя КПК и наркома водного транспорта. На вакантный пост Сталин и Молотов назначили Берию, с чем позднее опросом согласились и остальные члены ПБ. 26 ноября Берия подписал приказ о порядке осуществления недавних постановлений Политбюро, людей начали освобождать из тюрем и лагерей. 1 декабря Молотов и Сталин подписывают постановление ПБ «О порядке согласования арестов», максимально сужавшее возможность самостоятельной деятельности НКВД: «Разрешения на аресты руководящих работников наркоматов Союза и союзных республик и приравненных к ним центральных учреждений… а также состоящих на службе в отдельных учреждениях инженеров, агрономов, профессоров, врачей, ученых, руководителей учебных и научно-исследовательских учреждений — даются по согласованию с соответствующими народными комиссарами Союза ССР или союзных республик». Рядовых членов партии могли арестовывать с согласия должностного лица не ниже первого секретаря райкома, а руководящих работников — Секретариата ЦК[1373]. Защищенными оказались те, кто в течение года были наиболее уязвимыми — члены партии на руководящих должностях.

Каковы были масштабы репрессий?

По статистике НКВД, по политическим следственным делам в 1937 году было привлечено 936 750 человек, в 1938 году — 638 509 человек. Из них к высшей мере приговорены в 1937 году — 353 074, в 1938-м — 328 618, всего 681 692. Более трети всех осужденных в 1937 году составляют лица категории «бывшие кулаки» — 370 422 человека, далее так называемые «бывшие» (белогвардейцы, дворяне, жандармы) — 114 674 человека, «деклассированный элемент» — 129 957, «служители религиозного культа» — 33 382 человека. По всем делам, не связанным с этими «массовыми» операциями, за два года было расстреляно 47 737 человек и отправлено в лагеря и тюрьмы 413 412 человек. Количество заключенных в лагеря, колонии и тюрьмы составило в 1936 году — 219 418 человек, в 1937-м — 429 311, в 1938-м — 205 509, в 1939 году — 54 666 человек[1374]. Из числа осужденных бывшие коммунисты и комсомольцы (все арестованные исключались из партии и комсомола) составили 7 процентов. Партия потеряла около 6 процентов членов. Старые большевики — соратники Ленина в возрасте за 60 — Крупская, Кржижановский, Бонч-Бруевич, Семашко, Муранов, Бадаев, Стасова, Лепешинский, Литвинов, Коллонтай, Землячка и другие не пострадали. Количество репрессированных военных точно не известно. В различных исследованиях общее число уволенных из РККА офицеров оценивается в 24–45 тысяч,